Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-4 [СИ]
Капитан сидел и думал. Он был единственным носителем тайны, единственным хранителем знания и это ему не нравилось. Потому что они в патруле — знали друг о друге наверное больше, чем знали подружки — иначе было нельзя, когда идешь на смерть, о человеке который прикрывает твою задницу нужно знать все. Но он не имел права сказать — и это его мучило.
Он давно уже, еще в Боснии потерял остатки наивности и веры — но то, что происходило здесь, вызывало у него омерзение и гнев. Он догадался — не дурак — для чего на самом деле американцы привлекли его и его группу. Деньги на самом деле существуют и именно двадцать миллионов долларов и они будут переданы племенным вождям. Но не за поддержку коалиционных сил и за неоказание помощи рыщущим в горах бандам Талибана — а за груз героина, который пойдет из этой страны в ближайшее время, скорее всего — с аэродрома. Кандагар был не только столицей купцов — но и столицей афганской наркомафии.
Вот это его и убивало. Он видел даже не то, что афганцев невозможно победить. Он видел то, как работающие здесь люди разлагаются буквально на глазах, начинают творить то, чему их не учили ни родители, ни школа ни церковь. В Ираке — он видел парней в бейсболках, черных очках и карабинами М4. Выходцы из бедных белых семей, отцы в основном работали на промышленных и сталелитейных фабриках и потеряли работу, а эти парни — искатели приключений двадцать первого века, джентльмены удачи нанялись за тысячу долларов в день делать мужскую работу. Те, кто выживал, не ломался в первые три месяца — превращался в настоящие машины смерти. Они с хохотом расстреливали машины на шоссе, просто так расстреливали, чтобы проверить, как сегодня работает их винтовка. Они пытали пленных — эксцессы были столь серьезными, что иногда за иракцев вступались солдаты регулярных частей, и пару раз дело доходило до перестрелок. Они убивали детей. Они палили по всему, что движется, могли начать палить вообще с ничего, с ровного места. Но были и другие. Те, кто торговал наркотиками, оружием. Те, кто вступал в нелегальные контакты с Талибаном. Отслужив, отбыв свой тур — они возвращались домой, искалеченные, с усвоенными противоправными нормами поведения, с полностью разрушенной моралью. С каждым годом войны таких становилось все больше, и никто этого не видел и никто не хотел ничего предпринимать. Все просто предпочитали делать вид, что все нормально. Ничего не происходит. Take it easy…
Телефон зазвонил мелодией Шакиры…
— Первый на приеме, — ответил капитан.
— Ситуация развивается. Направляйтесь к Сельскохозяйственному банку, знаете, где это?
— Знаю, район Шахидан-Чак.
— Верно. Отзвоните по прибытии.
— Что происходит, оценка угроз.
Американец положил трубку.
— Твою мать!
— Что там? — спросил лейтенант.
— Какая-то хрень. Идем к Сельскохозяйственному банку, держи оружие наготове…
— Так себе райончик… — сказал лейтенант, кладя автомат себе на колени…
Райончик и в самом деле был так себе — коммерческий, приличный — но на самом краю цивилизованной зоны, дальше частная застройка, горы и зеленка…
Воспользовавшись несколько раз клаксоном, капитан вырулил на улицу. Свободной рукой достав телефон, набрал быстрый номер…
— На связи.
— Сельскохозяйственный банк.
— Я успеваю первым.
— Блокируй с юга.
— Тебя понял…
Какой бы дрянью не были эти ребята — но дело надо было выполнить до конца.
Протолкавшись через плотное движение кандагарских улиц, капитан свернул на улицу, ведущую к сельскохозяйственному банку. Сразу за большим перекрестном — увидел стоящий у тротуара белый Форд, тот самый, на котором американцы приезжали на базу…
— Белый пикап. Слева…
— Вижу.
Рядом с пикапом стоял пикап Мицубиси и около него — вооруженные афганские полицейские.
— Проезжай. Встанешь дальше по улице…
Было сложно даже не просто припарковаться — было сложно ехать. В афганских городах уже появилось деление на деловой центр, Даунтаун и остальной город — но вот на дорожном движении это никак не сказывалось. Старые-престарые грузовики, рикши — китайские мотоциклы с приваренной в корме большой телегой, таксисты — никто не соблюдал правила дорожного движения, все лезли вперед и гудки клаксонов в сочетании с сыплющимися из окон проклятьями — создавали настоящую безумную какофонию…
— Вон там!
Капитан совершил подвиг — успел на парковочное место раньше таксиста, едва не перевернув по пути моторикшу с товаром. Афганец — потрясая кулаками и призывая гнев Аллаха на голову обнаглевшего коллеги таксиста — отправился искать новое место.
Капитан набрал номер американца. Телефон выключен или находится вне зоны досягаемости. Ни то ни другое было немыслимо — они договаривались держать и телефон и рацию постоянно включенными, а вне зоны досягаемости это вообще смешно — центр города…
— Что-то произошло, — заключил капитан, вылезая из машины. Он взял рацию — по привычке, можно было говорить и из машины, но он никогда так не делал, в горах сигнал трудно проходит…
— Главный, это Первый. Главный — это первый, ответьте!
— Ложись!
Капитан выполнил команду совершенно не задумываясь — и автоматные очереди прошли мимо. Он упал, сильно стукнувшись об асфальт, выронил рацию, его осыпало разбитым пулями автомобильным стеклом.
Полицейские… Твою мать!
Рассуждать было некогда — он извернулся, не вставая, вытащил из открытой дверцы автомат, русский АКС-74У и свернутый разгрузочный жилет, в котором было восемь запасных магазинов и все необходимое для боя. Первое надеть, второе — откинуть приклад, предохранитель — понеслась. Лейтенант уже стрелял, у него автомат был уже в руках и он отреагировал первым…
Полицейские продолжали палить, ничуть не думая о том, что это центр города и они стреляют по людям…
Закончив снаряжаться — капитан перебежал за укрытие другой машины, срезая угол. Потом — еще дальше. На его глазах, впереди — из магазинчика выскочил дуканщик с автоматом Калашникова и открыл по полицейским огонь…
Сунулся в проход между машинами. Осторожно выглянул, стараясь не слишком сильно светиться над багажником. Один из полицейских лежал, второй — пытался затащить за машину раненого сородича. Капитан несколькими выстрелами одиночными добил одного и свалил другого — тот упал за машину и было непонятно, то ли он ранен, то ли — убит.
— Харакат кава! Харакат кава![18] — закричал капитан на пушту, потому что если бы он закричал по-английски, вооруженные люди, на улице оставили бы в покое недобитых полицейских и набросились бы на него…
Он сам перебежал еще дальше вперед, полицейские уже не отстреливались. Выли сирены…
Один взгляд на свою Тойоту дал понять — если она и поедет, то нескоро по крайней мере после того, как ей заменят два колеса…
Не сговариваясь — он и лейтенант бросились к полицейскому пикапу, у которого по крайней мере были на вид целы все четыре колеса.
Капитан заскочил в машину. Лейтенант, короткой очередью добивший одного из полицейских — сделал то же самое. Движок завелся, машина рванулась с места — стекла были разбиты и кузов побит пулями, но ни то ни другое не мешает вести машину. Впереди — уже были видны мигалки полицейских машин группы быстрого реагирования — они обычно стоят у губернаторского дворца на случай, если Талибам придет в голову напасть на законно избранную афганскую власть.
— Посмотри телефон… — процедил капитан, не отрывая взгляд от дороги.
— Есть! Они активировали аварийный передатчик! Твою мать, есть!
— Где?
— Где-то рядом! Идут параллельно нам, ярдов пятьсот!
Американцы тоже не были дураками — у них было два аварийных передатчика у каждого. Один замаскированный под пистолетный патрон, второй — стандартный пилотский в часах Breitling. Кто-то из них все же сумел активировать передатчик — и теперь им нужно было всего лишь немного времени, чтобы остаться в живых…
Они пронеслись мимо полицейских машин, их не остановили — посчитали за своих. Капитан ударил кого-то массивным таранным бампером, свернул налево, потом, протолкавшись среди машин и отбросив в сторону неосторожного осла — направо, на соседнюю улицу.
— Где они?
— Прямо перед нами, сэр. Ярдов триста…
— Свяжись с группой два, сообщи им, в какой мы машине…
Это нужно было сделать обязательно — огонь по своим открывали и по меньшим поводам. В этих местах машина полиции — несет не надежду, что закон прибыл и сейчас вмешается, а дополнительные опасения.
— Сэр, они видят нас. Они вереди, двести ярдов! Машина — черный Крузер, местные номера. Идет быстро…
Стиснув зубы, капитан сделал еще один резкий маневр, выйдя наполовину на встречную. Афганцы недовольно гудели, но уступали дорогу… один его приятель вот так в Кабуле получил от разъяренного водителя пулю…
